В холсте мне дороги его пластичность/пружинность — то, как он поддаётся/дышит в зависимости от нажима на него кистью или мастихином, так же замечательна относительная прочность холста: при правильном грунте можно снять с подрамника, походить по нему ногами, свернуть в рулон, опять натянуть и так далее. Масляные краски люблю тоже за невероятную пластичность, за густоту, за текучесть и прозрачность, когда необходимо. За то, что можно масло класть многими слоями — толстыми и тонкими; за то, что медленно сохнет; за то, что можно переписывать/исправлять почти бесконечно. За запах. За непредсказуемость: высыхая и высохнув, продолжает жить своей жизнью, меняясь, пока не умрёт. Например, удивительная история произошла с "Фонтаном I": написанный в несколько слоёв, толсто, но не слишком фактурно, просохший стоял в штабеле других картин года три. Ничего не могло на него пролиться. Достала его для чего-то, а на нём три сухих коричневых полупрозрачных потёка, как будто слёзы "Фонтан" пролил.

Долго красила кистями большими и маленькими, как меня научили, сухо/впротирку, иногда пастозно краской без разбавителя. Когда перешла к более или менее большим закрашенным плоскостям и большему размеру холстов, пришлось по тогдашней бедности разводить краску терпентином. Слой краски получался тонким и хрупким: дашь картины на выставку, а они возвращаются потёртые, потрескавшиеся, бедные.

Чтимый мною за настоящую любовь и понимание всякого проявления искусства Василий Иванович Ракитин, увидав на какой- то выставке мою серию «Судак», сказал: «Это вы, Алёна, свой алфавит сочиняете». Именно так картины и складывались. Каждая начиналась с размышлений: как сказать "небо", или как сказать "море".

В голове перебирались многие смысловые, пластические, графические, цветовые и тональные варианты решений. В результате получилось, вкратце, что для меня в тот момент в Судаке: …… море: слоистость воды, чередование реальных цветов воды в море со стереотипными цветами (аквамарин, море синее, море чёрное, морская пена белая, зелень вод…), жёлтое, как условный цвет света солнца, пронизывающего воду. Долго на бумаге карандашом укладывала слои, угадывая их ширину, форму и место- положение….. Как коротко/просто получилось, а в жизни — каждая картина подолгу складывалась в голове.

В какой-то момент умышленно отстраняюсь от написанного, иначе бы переписывала без конца многое из сделанного. По большому счёту, доделать окончательно работу нельзя — всегда можно что-то ещё сказать. Вопрос в том, нужно ли. Давно поняла, что говорить/писать стоит только когда необходимо. Это может быть: очень хочу сказать, что..., или: вижу вот так, а интересно, как это получиться, если..., и так далее. Иначе — это выдача продукции, рутина, которая и в жизни не мила. Собственно, никогда не делю: в этом я — художник, а в этом — нет. Художник обычно живёт как художник. Хотя уверена: если нехудожник живёт или поступает, как художник, то, значит, в нём художник притаился. Важно с утра, полупроснувшись, спросить себя: про что я, в чём смысл. Что же до "археологии" — иногда дремучими и наивными кажутся мне мои совсем старые работы, а тема не закрыта: из ученических тренировочных пейзажей много лет спустя получилась серия "Справочник по Цвету", тоже незавершённая. А из "Справочника" получается живопись серии "Север". Пожалуй, многие свои картины считаю как бы консервами: можно, если есть необходимость, время и силы из каждой мечтами, рассуждениями и реальной работой породить дальнейшую серию картин.